>жестокий первый пост без единой реплики, зато с рюшечками! Начало игры.

Ночь была одним большим запахом, запахом земли и свежей листвы, томным ароматом влажного тёплого ветра, терпким – чужих следов. Ночь была одним единым существом, большим, дышащим, жаждущим, поэтому лапы не чуяли земли, глаза видели далеко вперёд, а небо над его ушами пело, разрывалось звёздами и шумящей листвой.
Иногда лис думал, что живёт только там – на грани сна и реальности.
Всё остальное – ложь.

Ночь просто была. Он был Ночью. И они славно охотились вместе.
Белый лис выбежал на опушку леса, погружённую в тени, танцующие, живущие. Тени тех, кто в «реальном мире». Был? Есть? Остался? Лис не знал, у него никогда не было тени, с того момента, когда мать заботливо лизнула его макушку. Лис помнил, что такое «семья», но старался забывать. Из их выводка выжили тогда лишь двое. Мать убили прямо в норе, она до смерти защищала лисят.

Люди не любили лисов. Люди всегда боялись оборотней.

Иногда лис думал, что он сам есть Ложь. Поэтому он и не может её почуять.
Когда над горизонтом начало подниматься солнце, он уже спокойно прохаживался по пустым коридорам отеля, не оставляя после себя следов. Сон всё ещё владел им, а звериная форма дарила свободу от внутренних монологов и тяжёлых воспоминаний. Почему-то этот сон всегда сюда приводил, почему-то запахи здесь были до странности знакомыми, как кажется знакомой фраза из давно любимой песни, которую не слышал уже лет пять. Лис верил запаху. Они, в отличие от людей, не умели врать, только если их не заставляли. Но сделать это было трудно. След – это то, что почти невозможно изменить, как невозможно изменить свою Тень.

«Пора просыпаться». Мягкий толчок в затылок, ткань сна рвётся, словно паутина, и вот у него уже две руки и две ноги. И ни одного хвоста. «Срам-то какой». Хочется прижать к голове уши, которых больше нет. Он с трудом заставляет себя распрямиться, потому что люди называют это правильной осанкой, а лис, он как будто каждый раз по-новому рождается человеком. Че-ло-ве-ком. Тем самым, да, но об этом ты решил не вспоминать. Того человека больше нет, и зла – больше нет. Потому что творить зло в ответ на зло – бессмысленно.
Аллен приглаживает рукой волосы, но шевелюра так и остаётся непокорённой, он по привычке ступает осторожно, так что его шаги в коридоре едва слышны. Если судьба привела его сюда, и постоянно водит вокруг этого места, ему придётся задержаться. Жить здесь можно и так, но Аллен не любил быть нахлебником без определённого рода занятий. К тому же, здесь он был не одним «не таким», значит, есть шанс узнать больше и о других, совсем не похожих ни на людей, ни на лисов.
Устраиваться на работу Аллену приходилось и раньше, но, пожалуй, впервые он действительно нервничал, остановившись перед нужной дверью и поправляя галстук – респектабельный, надёжный вид, это немало. Наверно. На секунду юноша нахмурился, вспоминая нюансы общения на нормальном языке. Нет, всё-таки в этот раз он долго не изменялся, ещё бы чуть-чуть и пришлось бы на скорую руку бормотать заклятия, чтобы вспомнить всё, а здесь этого делать нельзя.
Аллен коротко вздохнул, сначала крепко зажмуриваясь, а потом резко расслабляясь, и негромко постучал в дверь, вежливо ожидая, ответят ли ему разрешением войти.